Текст песни Юрий Визбор - Легенда седого Эльбруса(Документальный очерк)

Слова: Ю. Визбор в соавторстве с В. Тамариным Исп.: Юрий Визбор
Эльбрус повидал на своем веку многое. По-разному относился к
смельчакам, покорявшим его вершины. Но то, что произошло в
начале февраля 1943 года, удивило даже его.
Сейчас все это окрашено в синие цвета легенды, хотя
случившееся 17 февраля 1943 года для истории просто факт. Да и
для двадцати смельчаков тогда это было обыкновенным боевым
заданием.
Но сегодня, когда написана главная летопись Великой
Источник https://alllyr.ru/song73197
Отечественной войны, когда расшифрованы в многотомных мемуарах
детали каждого ее дня, мы знаем, что 17 февраля 1943 года вошло
в историю войны днем крушения фашистской символики с высочайшей
точки Европы - Эльбруса. И знаем, что только еще два подобных
акта было совершенно в войну - на Акрополе и рейхстаге. Но
"эльбрусская эпопея" - это больше тысячи советских людей,
спасенных от изуверств фашистов.
Однажды в Федеративной Республике Германии проводилась
примечательная викторина для молодежи. Тема - минувшая война.
Главный приз - автомобиль. Причем его можно было получить за
Эльбрусом?"
Мы не надеемся выиграть западногерманский автомобиль, потому
что ответим на этот вопрос, очевидно, не так, как хотелось бы
устроителям викторины...
Итак, кто СНЯЛ знамена третьего рейха с Эльбруса?

БЕЧО - ТРАССА МУЖЕСТВА

У них был приказ. И они должны были его выполнить. Любой
ценой. А они не захотели ЛЮБОЙ. И может, поэтому вошли в память
людскую. Жанр очерка предполагает известную долю авторского
домысла. На сей раз его не будет. Только факты. Тем более, что
память сохранила Александру Игнатьевичу СИДОРЕНКО, заслуженному
мастеру спорта, оператору студии "Союзспортфильм" почти все
детали той драматической истории.

А.И. Сидоренко: Как раз накануне войны я был назначен
начальником альпинистского лагеря "Рот-фронт". Вместе с
мастерами спорта Г. Одноблюдовым и А.Малеиновым приехал на
Кавказ. Но тут грянула война, и мы на базе лагерей с помощью
военкоматов организовали пункты по подготовке допризывников.
Снаряжение, продовольствие - все использовалось. Потом мы сами
стали солдатами и занялись специальной переподготовкой
горнострелковых частей, разведкой, разработкой операций в
горах, которые мы знали как свои пять пальцев.
Июль - август 1942 года. Немцы в это время прорвали оборону
где-то в районе Ростова. Танковые армии Клейста довольно быстро
подошли к Главному Кавказскому хребту. Немцы рвались к
грозненской и бакинской нефти. Они бросали в наступление свои
отборные части, в том числе альпийскую дивизию, которую
комплектовали опытными спортсменами. Кстати говоря, Гротт,
капитан, который руководил потом установкой немецких флагов на
Эльбрусе, раньше участвовал в альпинистских восхождениях на
Кавказе.
К нам, альпинистам, попавшим перед войной на Кавказ,
примкнул Николай Моренец, парень из города Сум, который перед
войной был мобилизован в армию и служил в Пролетарской дивизии.
При защите Москвы был ранен тяжело: вся спина в осколках,
скрючены пальцы на левой руке. Пока что он был списан и
числился военруком в Тырныаузе, в школе. Из этой школы пришел к
нам и Гриша Двалишвили, паренек лет семнадцати. А ситуация была
такая: надо выводить работников Тырныаузского молибденового
комбината из-под удара врага. Потому что немцы уже
подкатывались к Главному Кавказскому хребту, дорога через
Нальчик отрезана. Единственный путь - через Главный Кавказский
хребет.
Остановились мы на перевале Бечо. Это снежный перевал через
Главный Кавказский хребет высотой в 3 тысячи 375 метров.
В первых числах августа, примерно 8-го или 10-го, большая
колонная автомашин, в которые погрузили всех работников и их
семьи, доехала до селения Тегенекли, километров тридцать выше
по Баксанскому ущелью. Там была туристская база под таким же
названием. Мы пересчитали людей. Оказалось больше тысячи.
Причем были дети, матери с грудными младенцами. Для нас этот
перевал не представлял такой сложности, потому что мы,
альпинисты, знали и более сложные вещи, но для этих людей все
было необычно, и опасно, и сложно. Например, такие вопросы
задавались: может ли перейти через перевал человек, у которого
астма? Представляете наше положение? Ну, нам ничего не
оставалось, как ответить: может. А как детей переносить
грудных? Вот тут уже сами изобрели такое снаряжение: простыней
привязывали ребенка около груди, потому что надо, чтобы руки
были свободными: нужно опираться на палку, держаться за
какой-то канат, который мы подвешивали на трудных местах. Я
вспоминаю: в группе была машинистка с одним легким, да и то
туберкулезным.
Было в нашей первой группе примерно сто человек, из них
около тридцати ребят: малышей от самого грудного возраста и лет
до семи. Николай Моренец ходил вдоль колонны, подбадривал.
Таким образом мы в несколько приемов одолевали трассу. То, что
проходили туристы, например, за два часа, мы преодолевали за
шесть, семь часов с остановками. Так мы подошли к первым
снежникам и к леднику.
Перед ледником мы остановились, так как впереди была
"куриная грудка", самый крутой взлет снежного гребня. Лед, а на
нем снег, крутой, ну, градусов, может быть, под сорок. Это
самое трудное место в переходе. И, как назло, несколько ишаков,
завьюченных продовольствием, вдруг провалились в трещину. Как
сумели, успокоили людей.
И там матери, которые своих ребят до этого несли сами и не
доверяли их, увидели, что здесь совсем опасно, И ребят
переносили мы сами, в несколько приемов - одного ребенка,
второго, третьего.
А эту машинистку, которая потеряла силы, пришлось тоже на
себе перенести на "куриную грудку", где она несколько дней
отсиживалась, приходила в себя.
В это время туда пришли наши передовые армейские части и уже
устанавливали пулеметные гнезда: готовился второй эшелон
обороны наших войск.
Ну, перевал был взят. Дальше довольно крутой спуск на юг.
Весь снежный, переходящий в крутую тропу. А в это время
разливаются горные ручьи.
Но другого пути не было. Так мы поднимались с Северного
Кавказа на Главный Кавказский хребет и спускались в Грузию, в
Сванетию.
Весь переход занимал почти сутки. Очень долго. Из-за того,
что группа была немобильная.
Вот так мы перевели в несколько приемов 1500 человек. Весь
этот переход прошел "безаварийно", никаких жертв не было. Даже
старик с астмой - и тот прошел.
И еще я помню, когда мы поднимались за очередной партией,
дул ветер, встречный, сильный. Смотрим, двое идут в тумане.
Оказалось, девчонка лет семи и старушка. Я спросил: "Сколько
вам лет, бабушка?" Она говорит: "73 года". - "Ну, как, идти-то
трудно?" - "Да, трудно, - отвечает, но у немца-то оставаться не
хочется, надо идти".
Так с внучкой и прошла этот участок.
Нужно сказать, что я на этом походе лишний раз убедился в
силе и мужестве наших людей. Страшно было. Но прошли. Знали: у
немцев оставаться нельзя. Бросили все, что было, дом,
понимаете, уют, все бросили.
Прошлым летом А. Сидоренко побывал в тех местах. Произошла
волнующая встреча. К сожалению, словами трудно передать
атмосферу этой встречи, те слезы благодарности, которые вдруг
не сдержала бывшая работница Тырныаузского комбината Евдокия
Ивановна ЛЫСЕНКО:
Двенадцатого августа нас направили в путь, дали нам в руки
альпинистскую палку, сына одного увязала в простынь, второго за
ручку... а меньшому было год и четыре месяца. Температура у
ребенка сорок была.
Шли мы тропинками, страшными, жуткими. Шли за альпинистами.
Благодаря им прошли через страшные водопады, где ни видать ни
дна, ничего. Насилу прошли. Лед, трещины трещат, ломаются, а мы
переходим. Только переступишь, ребенка перетянешь - расколется
лед...
Потом стали лезть по канату, триста метров на вершину. Я
ребенка одного в простыне, другого за ручку. А сама за веревку
хватаюсь и тяну. И тут уже на вершине подхватывали солдаты
детей и нас.
Мы сюда добрались, а потом спускаться начали. Ребенка
вяжешь, второго сажаешь на себя и, как на санках, спускаешься
вниз. И поехали. Ехали, не знаю, может, в пропасть, может, еще
куда. Потом от нас альпинисты ушли, а мы с войсками остались.
Но до этого речку переходили. Никак не можем нигде перейти.
Альпинисты перелезли, и мы начали бросать детей через речку.
Как ребенка возьмут бросать, так у матери сердце обрывается.
Перебросали детей, потом сами стали переходить, все мамаши
перешли...
Такова прелюдия подвига, который предстояло совершить
Александру Сидоренко, Георгию Одноблюдову, Николаю Моренцу и
семнадцати их товарищам.

НАД КАВКАЗОМ - ЗНАМЯ КРАСНОЕ!

Из рассказа бывшего начальника группы заслуженного мастера
спорта, профессора МГУ Александра Михайловича ГУСЕВА:
...Откровенно говоря, мы давно ожидали этого приказа, так
как знали, что егери фашистского капитала Гротта, бывавшие на
Эльбрусе до войны, установили 21 августа 1942 года два
черно-красных знамени на вершинах Эльбруса. Геббельсовская
пропаганда шумно разрекламировала это событие как чрезвычайный
подвиг, допуская в словах и иллюстрациях явную фальсификацию.
Утверждала, что вершины брались с боя, на снимках егери
почему-то имели заснеженные рты и брови в сосульках (в
августе-то!), да и само утверждение "покоренный Эльбрус венчает
конец павшего Кавказа" являлось фактом скорее желанным, нежели
действительным.
В резерве Закавказского фронта находилось немало
альпинистов, просивших командование разрешить им восхождение на
Эльбрус, чтобы сорвать немецкие флаги. Конечно, любой риск был
бы оправдан, однако жертвовать людьми командование не могло,
так как склоны и ущелья хорошо простреливались гитлеровцами с
окружающих высот.
К началу февраля завершился разгром немцев на Кавказе, и
тогда наши рапорты были удовлетворены: группа альпинистов из 20
человек тремя отрядами двинулась в путь. Это было первое
массовое восхождение на эту вершину в условиях военной зимы. Мы
знали, что нас подстерегало: кроме меня и заслуженного мастера
спорта Николая Гусака, зимой на Эльбрус никто не восходил, нам
были неизвестны расположения минных полей, а что стоило
самодельное альпинистское снаряжение?! Большой груз оружия,
минимум питания, неясность обстановки...
Через Крестовый перевал, через только что освобожденный
Нальчик и Баксанское ущелье, через перевалы Бечо и Донгуз-Орун
вышли мы к подножию Эльбруса. Все мосты через реку Баксан
оказались взорванными, и продвижением шло медленно: глубокий
снег, трещины, мины подстерегали нас на каждом шагу.
На "Приюте одиннадцати" отряды объединились. Домик "Приюта"
был поврежден бомбежками, но укрыться в нем от непогоды
оказалось возможным, и это было весьма кстати, так как все
говорило о приближении бурана.
Бушевал он целую неделю. Кончились продукты. Положение
становилось критическим, и мы решили штурмовать вершины двумя
отрядами, в любую погоду, по очереди страхуя друг друга.
Желание "дать фашистам по морде", а заодно и поставить точку
над кавказским разгромом врага переполняло душу...
Здесь нам бы хотелось прервать рассказ Александра
Михайловича и предоставить слово единственной женщине -
участнице легендарного восхождения Любови Георгиевне
КОРОТАЕВОЙ, преподавателю Университета дружбы народов имени
Патриса Лумумбы:
Почти все были офицерами, почти все успели окончить до войны
институты. Самому старшему из нас было 28 лет. Ребята
эрудированные, начитанные. Ника Персианинов мог, например,
прочитать наизусть "Илиаду" Гомера.
Однажды мы с Андреем Грязновым получили задание: установить
пути отступления немцев с Кавказа. Целый день пролежали в снегу
на хребте Когутай. А в такой обстановке разные мысли приходят,
и мы решили это место отметить. Вынули из одной гранаты запал,
написали, что такого-то числа здесь были в разведке лейтенанты
Грязнов и Коротаева.
Потом сложили тур из камней и положили туда гранату.
Договорились, что кто первый после войны придет - сообщит
другому, что снял эту гранату. Ни ему, ни мне не пришлось
больше там побывать...
Пришло время. Нам приказали сорвать немецкие флаги. Начался
путь из Приэльбрусья.
Когда мы остановились в Итколе ночевать, то установили
дежурство на веранде балкарского домика. Была чудная лунная
ночь, и как раз из Иткола было очень хорошо видно гребень, на
котором оставили мы гранату.
Все вышли на балкон. Андрей Грязнов стал напевать про себя
песню, а потом случайно у него сложились слова: "Помнишь
гранату и записку в ней". А потом кто-то добавил: "На скалистом
гребне для грядущих дней". И потом у нас такой энтузиазм сразу
вдруг появился к сочинению, получилось что-то такое, и начали
создавать. Вот слова "Баксанской песни". Ну, она, вы знаете,
как начинается:

Где снега тропинки заметают,
Где лавины грозные гремят,
Эту песнь сложил и распевает
Альпинистов боевой отряд...

К нам очень часто приходили другие ребята альпинисты. Когда
они из своих отрядов шли, нас не могли миновать, потому что мы
располагались как раз на столбовой дороге в Баксанское ущелье.
Коля Моренец, украинец, симпатичный парень, высокий такой,
очень хорошо пел. Он пел нам и романсы и вообще склонность
слагать стихи проявлял. У него много было стихов. Мы думали,
что он будет знаменитым поэтом. Вот им была осенью 1942 года
сложена песня "Барбарисовый куст":

Мне не забыть ту долину;
Сложенный холм из камней,
И ледоруб в середину
Воткнут руками друзей.
Ветер тихонько колышет,
Гнет барбарисовый куст,
Парень уснул и не слышит
Песни сердечную грусть.

Почему именно барбарисовый куст?
В Баксанском ущелье очень много барбарисовых кустов, и я
думаю, что у Коли именно поэтому он стал каким-то символом.
Эти песни, когда мы собираемся, а у нас традиционные сборы
каждое 17 февраля, поем за праздничным столом.
Наступал ответственный момент: все три отряда, объединившись
у "Приюта одиннадцати", готовились к штурму вершин. Слово
документу. Дневнику, который велся сначала группой Н.Гусака, а
затем стал летописью и всего отряда.
Штаб Закавказского фронта поручил младшему лейтенанту
Н.А.Гусаку подобрать и снарядить группу военных альпинистов с
задачей: снять фашистские вымпелы с вершин Эльбруса и
установить советские флаги.
В состав группы вошли: Г.Одноблюдов, Габриэль Хергиани,
Бекну Хергиани, Б.В.Грачев, В.П.Кухтин, А.И.Сидоренко.
...Уже две недели плохая погода.

29.1.43. На лыжах от Местии пришли в Бечо. Получили
продовольствие и снаряжение.

30.1.43. Вышли на промежуточную базу. Вечером получили
приказ. Отзывали сопровождающий отряд и В.Кухтина. Спустился в
Бечо и Н.Гусак.

31.1.43. В 14.00 Н.Гусак сообщил, что отряд уходит.
Снегопад.

1.2.43. Оформили документы. Отстояли В.Кухтина. Оставили в
селении Доли лишние вещи. В 17.00 прибыли на Промежуточную.
Пасмурно.

3.2.43. Прекрасная погода! С перевальной точки увидели
Эльбрус, Донгуз-Орун, Тегенекли-Баши. Внизу Кабардино-Балкария,
родной "Рот-фронт". Сердце охватило радостное волнение... В
17.00 на перевал поднялись Гусак и Одноблюдов. У Торопова сдало
сердце. Его отправили вниз. Ночью почти не спали. В 13.15,
кроме Гусака и Одноблюдова, начали спуск на север. У опушки
леса проволочные заграждения с подвешенными гранатами, окопы,
пулеметные гнезда, обуглившийся каркас блиндажа. Здесь были
немцы... От дома остались стены. Уцелел кусок электропроводки.
Гордость ротфронтовцев - гидростанция с наливным деревянным
колоссом руины. Щемило сердце... Все равно восстановим!!!

4.2.43. В 17.30 пришли на "Кругозор". Строений нет. На
морене выше бывшего здания "Интуриста" ряд немецких землянок.
Встретили группу Николая Моренца. Нашли страницу их немецкого
журнала. На фото специально посыпанный снегом портрет немецкого
егеря, по-видимому, капитана Гротта, здание "Приюта
одиннадцати", немецкие флаги на Эльбрусе. Изрядно потрепанные
ветром. Рядом высокопарный текст, воспевающий "подвиг героев".

8.2.43. Погода ясная. В 10.00 из немецких землянок,
расположенных в конце морены, что выше "Кругозора", вышли на
"Приют одиннадцати". До второй морены глубокий снег. Грачев и
Багров впереди на лыжах. Несколько человек в снегоступах,
остальные пешком. В 14.30 увидели "Приют одиннадцати". Над ним
летает стая ворон. Никаких следов и признаков жизни. Грязнов и
Бекну из карабинов сделали несколько выстрелов по приюту.
Только вспорхнули и улетели вороны. В 15.15 подошли к приюту.
Из комнаты на втором этаже выбросили снег. Вставили стекло и
фанеру. Затопили печку. Через три часа с потолка и стен потекли
ручьи. Стало теплее. Хорошо поужинали. Настелили на пол матрацы
(их здесь много) и сравнительно прилично поспали.

9.2.43. С утра тихо и ясно. Только бы идти на вершину!
Отдыхали. Осмотрели помещение и окрестности. С полудня усилился
ветер. Минус 20.

10.2.43. Низкая облачность, снегопад, метель. В 10.15 вышли
на разведку на "Ледовую базу". Весь путь немцы аккуратно
маркировали еловыми жердями. В 11.30 были у цели. На высшей
точке морены у домика "Ледовой базы" два живописных березовых
креста. Оба отошедших в иной мир немца имели по железному
кресту.
День ясный. Готовились к выходу на вершину: затачивали зубья
кошек, штычки ледорубов, шили защитные маски, меховые носки.
Выход назначили на два часа ночи.
Вечером Гусак увидел на плато трех человек, которые
поднимались к нам. Мы дали салют из карабинов и автоматов. Как
мы и предполагали, это была группа А.М.Гусева с кинооператором.
Когда стемнело, в нашу каюту вошли А.Гусев, Е.Белецкий,
Е.Смирнов, Л.Кельс, В.Лубенец и кинооператор Ника Петросов.
Объятия, рукопожатия, восклицания. Кто ожидал, что здесь в
такое время соберется столько альпинистов! Решили отложить день
выхода на вершину и идти всем вместе.

13.2.43. Гусев и Гусак не спали. Погода испортилась.
Западный ветер, облачность, снегопад. Гусак нервничает. Решил
идти группой на Западную вершину. В 2.30 вышли Гусак, Белецкий,
Бекну и Габриэль Хергиани, Смирнов и Сидоренко. Одноблюдов
вернулся (не совсем в форме, недоволен погодой), но потом ушел
с группой Гусева.
Ориентировка затруднена. Взяли левее. Габриэль и Сидоренко
проваливались несколько раз в трещины. Вершину принимали за
"Приют Пастухова". Гусак пошел направо и обнаружил там приют
голые скалы. У Белецкого то и дело гнутся на левой кошке зубья.
Трудно чинить на таком ветру. Туман на миг рассеялся, и мы
увидели вершину. На альпенштоке шелковый лоскут - обрывки
немецкого военного флага. Много снега. Тура и записки не нашли.
Установили советский флаг. Написали записку. Во время спуска
туман рассеялся больше. Хергиани увидел на западе геодезическую
вышку. Вернулись и подошли к вышке. Обнаружили корешки от двух
немецких военных флагов. Один был привязан к альпенштоку и
валялся на снегу, другой был подвешен к вышке. Разбили
ледорубами снежный надув, тянувшийся от вышки на запад. Записки
немцев нет. Взяли записку группы Ковалева за 1940 год. Пошли на
спуск. На седловине короткий отдых. Без особых приключений,
ориентируясь по телефонным столбикам, спустились к скалам ниже
и правее "Приюта Пастухова". Столбики кончились. Туман сильно
затрудняет ориентировку. Куда идти?.. Внизу услышали стрельбу
из автоматов и карабинов, ручного пулемета. Начало темнеть. В
17.40 нас поздравляли товарищи у приюта. Погода усиленно
портилась.

17.2.43. Наши взяли Харьков. Великое дело - радио! Убрали
комнату и коридор. Заготовили дрова. Выше "Приюта Пастухова"
показались двое. Что случилось? В 15.00 к приюту подошли
Грязнов и Багров. С вершины спустились за час. Все взошли на
Восточную вершину в 11.00. Установили советский флаг. Оператор
пленку не жалел...
Остается назвать всех участников восхождения: В.Д.Дубинец,
Г.В.Одноблюдов, Л.Г.Коротаева, Б.В.Грачев, А.И.Сидоренко,
А.М.Гусев, Е.В.Смирнов, Н.А.Гусак, Н.А.Петросов (все москвичи),
Л.П.Кельс, Н.П.Моренец, Бекну и Габриэль Хергиани,
Е.А.Белецкий, В.П. Кухтин, Г.К.Сулаквелидзе, Н.Г.Персианинов,
А.Н.Грязнов, А.В.Багров, А.Н.Немчинов.
Работа над материалами, связанными с восхождением, навела
нас на мысль преподнести их в том калейдоскопическом порядке, в
котором они совершались в жизни. Нам не хотелось делать
авторские правки по живой ткани рассказов участников тех
событий, и мы умышленно сохранили их разговорную окраску. И
сейчас, когда вы прочли почти все, что можно отнести к
"эльбрусской эпопее", нам остается одно: с горечью сообщить,
что трое из участников Андрей Грязнов, Габриэль Хергиани, Ника
Персианинов - уже никогда не смогут вспомнить дни боевые. Но
всегда 17 февраля их память чтут живые, те, кто вместе с
павшими был награжден за операцию орденами и медалями.

Доктора наук, военные, партийные работники, тренеры и
воспитатели, они поют песни, сложенные на Эльбрусе Эти песни
прозвучали в журнале "Кругозор" за 1968 г. в исполнении
Ю. Визбора.

0 из 5 Оценок: 0.